Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Инспекция по делам несовршеннолетних – сборище идиотов.
– Ничего подобного, – возражает Старки. – Если недооценить противника, то можно очень быстро угодить к нему в лапы. Инспекторы очень даже умны, значит, мы должны быть умнее. А когда мы нанесём удар, то он будет таким, что они нескоро опомнятся.
С момента их трагически закончившегося полёта они не освободили ни одного подкидыша. Ещё живя на Кладбище, Старки спас от разборки нескольких подкидышей, однако все списки с именами обречённых ребят остались у Коннора. Без этих списков Старки не знает, кого нужно спасать. Но он находит выход из положения. Выручать подкидышей по одному и в качестве предупреждения для других жечь их дома – это, конечно, правильно и благородно, но Старки знает – существуют более эффективные методы борьбы.
В своём кармане он держит рекламный проспект одного заготовительного лагеря. Как всякий подобный проспект, он пестрит буколическими пейзжами и портретами обитателей лагеря – если и не счастливых, то, по крайней мере, примирившихся со своей судьбой.
«Щемящее и прекрасное путешествие, от которого зависят жизни многих людей!» – провозглашает брошюра.
– Что, Старки, жизнь надоела? – интересуется Бэм, застав его за разглядыванием проспекта тем же вечером. – Неужто собираешься на разборку?
Он пропускает мимо ушей её подначку.
– Этот лагерь находится в Неваде, к северу от Рино, – поясняет он. – В Неваде самая ленивая молодёжная Инспекция в стране. К тому же там очень много подкидышей, ждущих разборки. Обрати внимание: в этом заготовительном лагере не хватает хирургов, они не успевают оперировать.
Он одаривает её улыбкой «парня, своего в доску» . Хватит уже держать планы при себе, пора начинать сеять семена великих свершений. Пусть Бэм узнает первой.
– Мы больше не станем возиться с каждым домом и подкидышем по отдельности, – гордо сообщает он ей. – Освободим целый заготовительный лагерь – одним махом.
И помоги Бог любому, кто окажется на его, Старки, пути.
•••••••••••••••
СЮЖЕТ ИЗ ВЫПУСКА НОВОСТЕЙ
Сегодняшний выпуск «Новостей искусства» посвящён эпатажным работам Паулу Рибейру, бразильского скульптора, использующего весьма необычный материал. Взгляните на эти снимки: его произведения потрясают, интригуют и выводят из равновесия. Сам себя он называет «художником жизни», потому что каждая его работа складывается из частей тела, отданного на разборку.
Нам удалось взять у Рибейру интервью во время его недавней выставки в Нью-Йорке. Он сказал:
«То, что я делаю, вовсе не так уж необычно. В Европе полно соборов, в отделке которых использованы человеческие кости; в начале двадцать первого века такие художники, как Эндрю Красноу и Гюнтер фон Хагенс работали с человеческой плотью. Я просто сделал следующий логический шаг. Надеюсь не только дать толчок для вдохновения, но и спровоцировать поклонников изобразительного искусства, ввергнуть их в состояние эстетического шока. Я использую части тел разобранных, чтобы выразить свой протест против разборки».
На одной из этих фотографий изображена, по мнению Рибейру, лучшая его работа – ужасающая и одновременно интригующая. Этот действующий музыкальный инструмент, которому художник дал название «Органический орган», принадлежит в настоящее время частному собранию.
«Очень жаль, что моя самая выдающаяся работа находится в частном владении. Я хотел, чтобы её слышал и видел весь мир. Но, как и со многими разобранными, этому не суждено сбыться», – говорит Рибейру.
•••••••••••••••
Риса видит во сне застывшие каменные лица. Бледные и измождённые, осуждающие и бездушные, они взирают на неё, но на этот раз не издалёка – они совсем близко, протяни руку – и коснёшься. Но протягивать Рисе нечего – рук у неё нет. Она сидит за роялем, а лица ждут сонату, которая никогда не будет исполнена; и только сейчас Риса осознаёт, что эти головы так тесно сдвинуты вместе, что у них просто не может быть тел. Одни головы, выстроенные бесконечными рядами; их столько, что не сосчитать. Риса в ужасе, но ей не под силу отвести взгляд.
Риса плывёт между сном и явью. Ей кажется, что она спит с открытыми глазами. Её взгляд падает на экран телевизора: там улыбающаяся женщина объясняется в любви чистящему средству для туалета. Реклама.
Риса лежит в удобной кровати в уютной комнате. Она никогда не бывала здесь раньше, и это хорошо, потому что куда бы она ни попала, хуже, чем те места, где ей довелось провести последнее время, быть просто не может.
Неподалёку сидит долговязый паренёк цвета умбры – как раз в этот момент он отвлекается от телевизора и смотрит на девушку. Риса не встречала его прежде, но лицо юноши ей знакомо – она видела его в рекламных объявлениях, гораздо более серьёзных, чем то, что демонстрируется сейчас.
– Как выяснилось, ты и вправду та, за кого себя выдаёшь, – произносит он, заметив, что Риса проснулась. – А то я тут думал, что какой-то идиотке взбрело в голову над нами пошутить.
В реальности он выглядит старше, чем в рекламах. Но, может, у него просто вид такой, усталый. Ему лет восемнадцать – её ровесник.
– Для тебя две новости, хорошая и плохая, – сообщает парень. – Хорошая: жить будешь. Плохая: у тебя воспаление на запястье от той ловушки.
На правом запястье Рисы пурпурного цвета отёк. Неужели она потеряет кисть? Наверно, вот почему ей снилось, что у неё нет рук. На ум девушке сразу приходит рука Коннора, вернее, рука Роланда, подшитая к телу Коннора.
– Только попробуй пересадить мне чужую руку! – грозит Риса. – Так залеплю в башку – на всю жизнь запомнишь!
Паренёк смеётся и указывает на свой правый висок, где виден тончайший шов:
– Да мне, вообще-то, уже залепили в башку, так что спасибо, не надо!
Риса смотрит на другую свою руку – на ней тоже повязка. Она в недоумении, почему.
– Ещё мы проверили тебя на бешенство. Кто это тебя цапнул – собака?
Ах да, точно. Теперь она вспоминает.
– Койот.
– М-да, тот ещё друг человека.
В убранстве комнаты множество блестящих деталей. На стене зеркало в золочёной раме. Люстра – сплошь мерцающие подвески. Всё вокруг сияет и искрится. Блестяшки. Огромное множество блестяшек.
– Где это мы? – спрашивает Риса. – В Лас-Вегасе?
– Почти. В Небраске. – И он снова смеётся.
Риса закрывает глаза и пытается восстановить в памяти цепочку событий, приведших её сюда.
После её звонка в хлеву появилось двое мужчин. Койоты к тому моменту уже убрались. Находясь в полубессознательном состоянии, Риса не запомнила подробностей. Незнакомцы заговорили с ней, но их вопросы и её ответы ускользнули из памяти. Ей дали воды, и её вывернуло. Тогда её покормили тёплым супом из термоса, и на этот раз Рисе удалось удержать его в себе. Затем её посадили на заднее сиденье комфортабельного автомобиля и увезли. Придётся бедным койотам искать следующий обед где-то в другом месте. Один из мужчин сел сзади, бережно приобнял девушку и что-то тихо, успокаивающе говорил ей. Риса не знала, кто эти люди, но доверилась им.
